сонно и негромко проворчал «Еще немножко…» и продолжил спать, однако на этот раз положив голову мне на плечо. Моему взору открылось не очень приятное зрелище: заплаканное лицо Аума подпухло, а длинные волосы немного спутались и спадали на лицо, делая его похожим на страшное привидение. Вздохнув, я убрал в сторону непослушные пряди спящего и с отвращением поморщился: кажется, некоторые из них испачкались в слюне, слезах и засохших соплях. Похоже, этот чудик действительно плакал ночью. От осознания данного сделалось гадко на душе: конечно, я далеко не добряк, но и мне может быть стыдно за свои поведение и поступки. Любому нормальному человеку должно быть. Похоже, придется подобрать Ауму другое имя, раз ему это все-таки так важно.
Однако на тот момент более насущным вопросом было то, каким же образом мне уложить бывшего русала в постель так, чтобы тот не проснулся: не хотелось прямо с раннего часа вновь терпеть его горделивость и претензии. Изловчившись, аккуратно обнял молодого человека и уж намеревался положить потихоньку на место рядом с собой, как вдруг раздвижная дверь открылась, и в проеме появилась Йой с подносом в одной руке. Она удивленно посмотрела на меня, застывшего с Аумом в руках, затем весело улыбнулась и воскликнула:
— О, ты уже проснулся! — и я не успел ее остановить.
Аум, потревоженный возгласом, поморщился, открыл глаза и подслеповато уставился на меня. На его лице отразилось недоумение. Скривив физиономию, я отпустил бывшего русала, и тот шмякнулся на матрас. Молодой человек ойкнул от неожиданности.
— Который час? — хмуро спросил я Йой, надевая халат и сдерживаясь, чтобы не начать ворчать, мол, зачем она разбудила Аума.
— Час быка, — сказала работница и улыбнулась, на этот раз нисколечко не смущенная моим полуголым видом. Если переводить это в эквивалент времени людей с Запада, то час быка включает в себя шестой и седьмой часы утра. Весеннее солнце уже встало и вовсю освещало землю, однако ночной холод так до конца не прошел. Иными словами, вылезать из-под одеяла мне очень не хотелось.
Йой подошла к матрасу и поставила рядом с ним поднос с завтраком на двух человек. Рис, немного жаренной рыбы, суп из бобовой пасты и чай. В меру щедро.
Аум, кряхтя, сел и потер глаза. Выглядел он неважно. Йой, заметив это, ужаснулась и спросила участливо:
— Богиня Даида!.. что с тобой случилось?
— Плакал, — сухо ответил Аум и тут же принялся за завтрак.
— Это из-за имени? — растерянно захлопала глазами Йой. — Тогда извини! Просто сейчас все эти имена и их значения не играют такой большой роли, как в прошлом! Прости, если ненароком обидели тебя! — у нее был такой растерянный и виноватый вид, словно девушка готова была тотчас начать кланяться этому подонку, словно важному гостю.
Аум с удивлением посмотрел на нее.
— Это как?.. — затем нахмурился, и его глаза увлажнились. — Что значит «Не играют такой большой роли»?! Я что, зря полночи переживал!
«А вторую половину ночи, выходит, не переживал и дрых?» — тяжко вздохнув, подумал я. Нужно было как можно скорее придумать этому дураку новое имя, чтобы прекратить фарс. Однако брать какое-либо с потолка не хотелось — нужно было такое, которое хорошо отразило бы суть Аума. Задумавшись, я хорошенько оглядел его со стороны, начавшего строить из себя изнеженную, ранимую и обиженную девицу. Очень красивый, но с гаденьким характером… хмммм… и длинные, черные и прекрасные волосы… Сразу же вспомнилась старинная легенда о принцессе Оико, которая всегда получала все, что хотела, однако в один прекрасный день в замок ее отца явился на ночлег красивый молодой воин. Девушка влюбилась в него с первого взгляда и пожелала, чтобы тот стал ее мужем, однако служанка предупредила визитера о намерении избалованной девы, и тот умудрился сбежать под покровом ночи. Принцесса, узнав об этом, впала в такую ярость и немилость, что потеряла разум и превратилась в злого дракона, уничтожив замок и погнавшись за воином, который затем сразил ее своим мечом. Будучи прекрасной внешностью, она слыла самой красивой девушкой в восточных землях, однако внутри нее не было ничего кроме яда, зависти и нескончаемой жажды к обогащению собственного имущества.
— Как насчет имени Оика?..
Аум зло воззрился на меня.
— Это женское имя! И я прекрасно знаю эту легенду! Даже и не думай!
Йой усмехнулась.
— А мне нравится имя Аум. Оно легкое, запоминающееся и красивое. Какая разница, что оно было получено путем отсечения одной или двух букв? Главное ведь, каким вышло. А вышло очень милым.
Бывший русал постарался скрыть смущение за хмурой гримасой, но легко можно было заметить, что слова работницы польстили ему. Ничего не ответив, Аум принялся старательнее поглощать рис из глубокой миски.
Я усмехнулся.
— Значит, Аум?
— Значит, Аум, — обиженно пробормотал молодой человек. Как просто, однако, все разрешилось.
Йой хихикнула и поднялась с пола.
— Ешьте, ешьте… Унир, — она посмотрела на меня с игривой улыбкой, — господин Уджа попросил тебя зайти к нему после того, как позавтракаешь. Найдешь его там же, где и вчера утром, — затем взгляд девушки скользнул по моему соседу по комнате. — Аум, а за тобой я зайду. Мне нужна будет твоя помощь кое с чем.
— Помощь?.. — Аум с непониманием поднял глаза на Йой, но девушка ушла, ничего более не сказав. Бывший русал недовольно нахмурился.
— Занятая она у нас, — усмехнулся я, затем подсел к подносу, взял палочки и хотел приняться за завтрак, однако Аум вдруг сказал:
— Спасибо.
— За что? — аж опешил.
— Просто, — помедлив, ответил он и отвел взгляд.
Сколько бы ни силился угадать ход мыслей этого парня, мне все равно оставалось невдомек, что творилось у него в голове.
— Забавный ты. Для Даума и уж тем более для божества Унира. Вы все там такие?
— Такие?..
— Ну, божества.
Аум мрачно замолчал, и я уж подумал, что не получу ответ на вопрос, как вдруг тот сказал:
— Нет, у господина Мори я только один такой, — однако слова эти мне особо ничего не прояснили.
— Какой он?.. господин Мори, — принялся любопытствовать я, хоть и не до конца веря в правдивость заявлений Аума, что он Унир.
— Добрый, — после короткой паузы задумчиво отметил бывший русал, — и мягкий. Он хороший господин и гениален в любом виде искусства, однако…
— Однако? — осторожно поинтересовался я, когда между нами снова воцарилось молчание.
— Нет, ничего, — похоже, Аум не был в настроении разговаривать: даже стало немного грустно без его привычной спесивости. Однако его слова насчет бога Мори… ну, тут не о чем пока было рассуждать: в легендах
